Семинар и пожар в Отраде

       С тех пор и семинары стали другими. Слышите, они теперь другие!

        Сейчас я, рассказывая это, нахожусь на летнем поселении. Никогда раньше столько времени здесь, в Отраде, не проводила. Приходила только на занятия, на отдельные события, а сейчас я стараюсь здесь все время быть. Хоть и до сих пор я «знайка», но теперь вижу уже практическую направленность наших семинаров и тем более летнего поселения. Батюшка дал такой образ: все вместе мы сидим в одном поезде, который несется к небу. При этом неважно, как мы общаемся: иногда и объясняясь, пререкаясь… Главное — мы вместе едем, мы должны ехать вместе, один у нас Путь — ко спасению. 

        А после пожара начались семинары, в которых все яснее стали видеть «внутренняя своя». И не то, чтобы греховное, но то, которое само хочет Божьего. Словами это не выразить… Как тихая жизнь, которая еще не расправилась, но она началась и идет.

      Теперь не просто читаешь, но стараешься познакомиться с жителями рая. Это настолько тепло и сердечно теперь происходит. Сейчас вся жизнь, как разворачивающийся свиток… И настолько все сердечно и ответственно. 

Вектор движения

     Вот и батюшка говорит нам, чтобы мы не оказались перед ответом Господа: «Не вем вас». Поэтому что-то хоть немножко нужно делать. Выбрать, например, вектор движения. 

     Мне Господь давно уже указывает быть в воздержании. Какую-то область воздержания выбрать, например, в пище. Явно это мне показывает. А ведь надо еще воздержание в слове, в языке. Помните, мы говорили о закрепителях характера. Один из них — своенравие. У меня оно выражается в слове «я хочу». Это настолько привычно говорить: «Я хочу», что теперь я стараюсь хотя бы в присутствии мужа это слово не произносить. Для него оно, как красная тряпка. Он сразу реагирует и указывает мне на мое «хочу». Я благодарна ему и стараюсь не говорить так, хотя бы в его присутствии, но заменять это словами — «мне нравится», «мне бы хотелось». Это уже совершено другой тон, и другой дух.

    Пожар многие пережили так серьезно, что наша жизнь в целом стала другой. И когда сейчас батюшка дал новый для нас зовущий образ — рай и ад, Царство Небесное и Страшный Суд, — все эти слова стали из далекого близкими; из книжного знания перешли в нужду углубить знания, усваивать это знание в свою жизнь. Для меня это вылилось в потребность знакомиться с жителями рая. Не когда что-то прочла, знаю и дальше незачем перечитывать. Наоборот, желание перечитывая, вчитываться, знакомиться, узнавать. С реальным желанием встретиться с ними в девятый день после своей смерти. Хоть знать будешь, кому в раю поклониться…

   Потом, удивительно по-новому стали акафисты читаться… Каждый четверг читаю акафист Николаю Угоднику. Читала одно и то же, в привычном тоне. А тут «радуйся» зазвучало совсем по-другому. Я не могу это объяснить… Я увидела в этом каждом слове «радуйся» — приветствие. Да, это и есть приветствие, и его мы прочитываем много раз — «радуйся, радуйся». Это я приветствую Николая Угодника то в одном его качестве, то в другом. Это удивительно… Так слышать каждую строчку «радуйся». Правда, это было один раз, но это оставило сильное впечатление. Может быть, впереди еще не раз откроется…

     Когда мы собрались на благодарственный молебен — так дружно, тихо, вся Отрада; все такие не шумные, волнением настороженные, внутрь себя собранные ради благодарственного молебна. Помолились. И тут же, в церкви, начался совет, что делать. Ужина нет, потому что ни ложек, ни чашек — ничего нет. Уже одиннадцатый час ночи, и как дальше устраивать жизнь? Начался совет.

    Я впервые для Отрады видела, как собрано, по-деловому решались насущные наши потребности. Причем женщины по привычке, одна или две, как-то пытаются свое слово сказать, мнение протолкнуть. А вместо них заговорили мужчины. Представляете? Это было так не привычно – мужчины говорят! Батюшка на одну из сестер рукой махнул: «Подожди, посиди». А она вырывается, она привыкла что-то предлагать. Он еще раз рукой махнул, и мы, все сестры, замолчали. Мы только смотрим, как совет мужчин решает один вопрос за другим. Просто как-то и быстро.

     А в это время семейные наши наварили нам картошки в мундире, хлеб откуда-то достали. Из города Костя Троицкий на машине, уже узнав обо всем, приехал, привез что-то. А дальше стали приезжать люди. Чашки, ложки, кастрюльки, — все начало быть. И мы в одиннадцать вечера, сели в коридоре братского корпуса за ужин. До этого столы длинные из нижней трапезной через двери не могли внести. Мужчины тогда говорят: «Открываем окна». Через окно и установили эти столы. Так в коридоре и продолжались много дней все трапезы, и занятия тоже. 

     — А готовили где?

      Готовили в маленькой конурке, где сейчас Лидия Георгиевна живет. Баллоны газовые из трапезной успели вынести. Так и устроили маленькую кухоньку. А на сороковой день после пожара мы уже в новой трапезной батюшкин день рождения справляли.

Итог

     Батюшка каждый раз, по ходу строительства извещал нас. Посмотрите, говорил он, вот этого не было – теперь есть. Этих вещей или материалов не было — теперь есть. Денег не было, но стали собираться со всех сторон, и собрались. Появились какие-то строители, просят пятьсот тысяч. А потом нашелся один и вызвался сделать все то же, но уже за тридцать тысяч. И сделал! Очевидно, что Господь его Сам послал. 

     Видно было большое желание общины быть вместе. И мы были вместе. Настолько это было явно. Мы тогда начали жить по новому. Я вижу наше поселение в Отраде внутренне изменившимся. Мы теперь по другому на нашу жизнь смотрим. Не только со стороны знаний. Вот и батюшка теперь не унывает, у него и энергия, и силы, и творчество, и педагогическое, и пастырское — все есть. Это милость Божия!